Мы уже рассказывали про одну нашу необычную вещицу, которую создали вместе с Пестрым патрулем от любви к форелевой рыбалке, путешествиям и диким рекам. Это небольшой кожаный кошелек для нахлыстовых "мушек" и других рыболовных приманок, который мы назвали STREAM (англ. - "ручей" ).
Прошлой осенью мы выпустили несколько таких кошельков в лимитированном исполнении - со вставками из аутентичного твида "Harris Tweed", сотканного вручную на внешних Гибридских островах к западу от Шотландии. Этот твид нам любезно предоставили наши друзья из TweedHat, которые знают о твиде буквально все.
Внутри кошелька - натуральный овечий мех. За него мушки надежно цепляются крючками, и не выпадают. При этом их легко и удобно извлекать - при вытаскивании с небольшим усилием овчина буквально "расчесывается".
Исторически из такого твида шили свою повседневную одежду местные жители (скотоводы, рыбаки и ремесленники), это очень прочный материал. Во второй половине XIX века, на волне подъёма интереса к собственным корням, эта традиционная ткань начала становиться популярной у британской аристократии, достопочтенных рыболовов и охотников, а затем постепенно стала известна и в других странах света.
Harris Tweed - это не название фабрики или ткацкой мануфактуры, это бренд и знак качества, зарегистрированный Парламентом Великобритании и охраняемый государством с 1993 года для защиты и поддержки традиционных ремёсел. Так имеет права называться шерстяная ткань, сотканная вручную в домашних мастерских жителями Внешних Гебридских островов из нитей, спрядённых и окрашенных также на островах. Сама шерсть должна быть только новой (не переработанная) и без добавления искусственных волокон (pure new wool).
Охраной и контролем стандартов качества бренда Harris Tweed занимается государственная организация Harris Tweed Authority. Ежегодно она публикует список производств, которые имеют право именовать свою ткань Harris Tweed, среди них 3 фабрики и около дюжины маленьких домашних мастерских. При этом фабрики занимаются прядением, окрашиванием, стиркой и другими процессами обработки шерсти и ткани, а сам процесс ткачества происходит только в домашних мастерских местных жителей.
Сегодня мы немного окунемся в мир нахлыстовой форелевой рыбалки в Англии и попробуем раскрыть эстетический и философский аспект традиций, которым уже не один век. Представляем оригинальный очерк Кэти Ньюман, которая посетила старинный отель «Арунделл Армс», владельцы которого чтят и хранят эти традиции.
Ловля форели в труднодоступных ручьях Девона, Англия
Автор - Cathy Newman. 23 Января 2018 года
Ссылка на оригинальную статью
Ссылка на оригинальную статью
Когда мне нужно утешение, а в последнее время такое случается всё чаще, я обращаю взгляд, сердце и свою удочку к форели. Но не к любой — мои мысли устремляются к дикой ручьевой форели, особенно к той, что обитает в прекрасных маленьких речушках, петляющих по Девону, на западе Англии.
Эта дикая форель, конечно же, небольшого размера — в отличие от раскормленных, раздутых, как дирижабли, радужных форелей, которых приходится выгружать вилочным погрузчиком на некоторых рыбных хозяйствах в Британии и США. (примечание - радужная форель - промысловый, искусственно выведенный вид форели, не размножающийся в диких условиях. Это та самая форель, которая продается в магазинах и разводится и у нас в России, например, на фермах в Карелии - на Ладожском озере и в других системах. Так же этой форелью наводняют платные водоемы для рыбалки).
Зато дикие пятнистые форели Девона невероятно осторожны и своенравны, что делает их ловлю увлекательной, несмотря на скромные размеры. Однажды я поймала 27-сантиметровую рыбку и была совершенно счастлива. "Salmo trutta", как назвал этот вид натуралист Карл Линней, — исконные обитатели Британских островов. Именно они прославили нахлыстовую ловлю на весь мир.
Конрад Восс-Барк, бывший рыболовным обозревателем "The Times of London", утверждал, что «для поимки этой рыбы требуется поводок тонкий, как волос брюнетки», и был непреклонен в том, что только искусственная мушка — или, как он изящно выразился, «заклинание из перьев» — годится для такой охоты.
Я познакомилась с Конрадом через его жену Энн, владелицу одного из моих любимых мест для рыбалки — отеля Arundell Arms в деревне Лайтон, там, где холмистые зелёные просторы Девона переходят в Корнуолл. Гостиница, когда-то постоялый двор, затерялась между двумя вересковыми пустошами.
Я познакомилась с Конрадом через его жену Энн, владелицу одного из моих любимых мест для рыбалки — отеля Arundell Arms в деревне Лайтон, там, где холмистые зелёные просторы Девона переходят в Корнуолл. Гостиница, когда-то постоялый двор, затерялась между двумя вересковыми пустошами.
Это классический британский «спортивный отель»: весной и в начале осени сюда приезжают за форелью, летом и осенью — за лососем, а в холодные месяцы — пострелять фазанов, куропаток и вальдшнепов. Увы, Энн ушла из жизни в 2012 году; теперь отелем управляет её сын, Адам Фокс-Эдвардс. Но это место по-прежнему идеально подходит для того, чтобы ощутить всю прелесть (и своеобразие, с точки зрения американцев) британской нахлыстовой ловли.
Несколько слов об этих особенностях: в Британии даже в рыбалке чувствуется легкий оттенок классового разделения — хотя, сразу замечу, в Arundell Arms этого нет. В Соединенном Королевстве рыбалка делится на два вида: "спортивную" и "грубую". Спортивная — это ловля «благородных» рыб, таких как форель и лосось. Грубая рыбалка подразумевает 12-футовые стеклопластиковые удилища, наживку вроде червей или личинок, раскладные кресла, холодильник с пивом и, как правило, стоячую воду водохранилищ или прудов.
В отличие от США, где с правильной лицензией можно забросить удочку почти в любой водоем, в Британии реки и ручьи, где водится «аристократическая» рыба, в основном находятся в частных владениях. Как объяснял Конрад: «Здесь права на рыбалку покупаются и продаются, как товар. Можно с долей ехидства сказать, что у американцев социалистическая система рыбалки, а у британцев — капиталистическая».
На вершине этой иерархии стоит "Houghton Club" — он владеет примерно 15 милями реки Тест в Стокбридже (графство Хэмпшир), где, несомненно, плавает только форель голубых кровей. Тест — это "меловая река": как следует из названия, ее вода фильтруется через пористые известняковые породы, приобретая кристальную прозрачность и постоянную температуру. На момент моего последнего визита в клуб, основанный в 1822 году, в нем состояло около двух десятков человек (исключительно мужчин). Членство — только по приглашению и исключительно для «правильных людей».
Если заглянуть в клубную комнату с панелями из красного дерева и хрустальными графинами портвейна на буфете, можно найти кожаную книгу рыболовных дневников. Среди записей — имена Дуайта Эйзенхауэра, принца Чарльза и целой плеяды лордов.
В отличие от США, где с правильной лицензией можно забросить удочку почти в любой водоем, в Британии реки и ручьи, где водится «аристократическая» рыба, в основном находятся в частных владениях. Как объяснял Конрад: «Здесь права на рыбалку покупаются и продаются, как товар. Можно с долей ехидства сказать, что у американцев социалистическая система рыбалки, а у британцев — капиталистическая».
На вершине этой иерархии стоит "Houghton Club" — он владеет примерно 15 милями реки Тест в Стокбридже (графство Хэмпшир), где, несомненно, плавает только форель голубых кровей. Тест — это "меловая река": как следует из названия, ее вода фильтруется через пористые известняковые породы, приобретая кристальную прозрачность и постоянную температуру. На момент моего последнего визита в клуб, основанный в 1822 году, в нем состояло около двух десятков человек (исключительно мужчин). Членство — только по приглашению и исключительно для «правильных людей».
Если заглянуть в клубную комнату с панелями из красного дерева и хрустальными графинами портвейна на буфете, можно найти кожаную книгу рыболовных дневников. Среди записей — имена Дуайта Эйзенхауэра, принца Чарльза и целой плеяды лордов.
Я знаю это не понаслышке: много лет назад Конрад замолвил за меня словечко перед одним из членов клуба, который познакомил меня с Миком Ланном — тогда уже пенсионером, потомственным смотрителем рек в третьем поколении. Ланн пригласил меня в клуб, чтобы показать его изнутри, и перечислил правила:
Позже мне довелось наблюдать, как один из членов клуба ловил рыбу с заросшего травой берега. Пожилой джентльмен (с титулом перед именем) был одет в клетчатую рубашку "Таттерсол", чёрный вязаный галстук и твидовые бриджи. Разумеется, в руках у него было изящное бамбуковое удилище, позолоченные элементы которого сверкали на солнце — несомненно, семейная реликвия, передававшаяся через поколения.
- Не ловить наугад. («Вы должны выслеживать рыбу. Если не видите её — не рыбачьте.»)
- Не заходить в воду.
- Только сухая мушка. (примечание - «Сухая мушка» (англ. "dry fly") — это искусственная приманка в нахлыстовой ловле, имитирующая насекомых, упавших на поверхность воды - подёнок, ручейников, веснянок и др. Её ключевая особенность — способ подачи: мушка остаётся на плаву, не погружаясь в воду, что провоцирует рыбу на атаку с глубины.)
- Заброс только против течения.
Позже мне довелось наблюдать, как один из членов клуба ловил рыбу с заросшего травой берега. Пожилой джентльмен (с титулом перед именем) был одет в клетчатую рубашку "Таттерсол", чёрный вязаный галстук и твидовые бриджи. Разумеется, в руках у него было изящное бамбуковое удилище, позолоченные элементы которого сверкали на солнце — несомненно, семейная реликвия, передававшаяся через поколения.
Под руководством Ланна член клуба сосредоточенно забрасывал мушку в сторону крупной радужной форели — «чужачки», каким-то образом заблудшей в реку. (примечание - радужная, искусственно выведенная форель часто "сбегает" из рыбных хозяйств в "дикую воду". Такую сбежавшую форель часто так и называют - "беглая".)
«А что, — невзначай поинтересовалась я, — если кто-то осмелится ловить на мокрую мушку вниз по течению?»
«Так просто не делают», — ответил Ланн, мельком бросив на меня встревоженный взгляд.
Вода — абсолютно прозрачная — мерцала на солнце. По течению колыхались пряди водорослей. На мою руку села подёнка "Ephemera danica". (Маленькая двукрылая мушка ). Это было, говоря по-британски, «дурацкое двухнеделье»* — время, когда вылет подёнок на реке столь обилен, что рыба буквально сама просится в сачок. «Повелитель мушек», Мик Ланн оглянулся на меня, без сомнения заметив тоску на моём лице. (*примечание - «Duffer’s fortnight» — идиома, обозначающая период, когда даже новичкам везёт.)
«Очень жаль, что вам нельзя попробовать», — сказал он... и продолжил забросы.
«А что, — невзначай поинтересовалась я, — если кто-то осмелится ловить на мокрую мушку вниз по течению?»
«Так просто не делают», — ответил Ланн, мельком бросив на меня встревоженный взгляд.
Вода — абсолютно прозрачная — мерцала на солнце. По течению колыхались пряди водорослей. На мою руку села подёнка "Ephemera danica". (Маленькая двукрылая мушка ). Это было, говоря по-британски, «дурацкое двухнеделье»* — время, когда вылет подёнок на реке столь обилен, что рыба буквально сама просится в сачок. «Повелитель мушек», Мик Ланн оглянулся на меня, без сомнения заметив тоску на моём лице. (*примечание - «Duffer’s fortnight» — идиома, обозначающая период, когда даже новичкам везёт.)
«Очень жаль, что вам нельзя попробовать», — сказал он... и продолжил забросы.
К счастью для тех из нас, кто не может похвастаться благородным происхождением или толстым кошельком, Arundell Arms радушно открывает двери всем. Здесь часто можно встретить любителей твида, но также здесь спокойно относятся и к более "простой" одежде.
Но главное — отель предоставляет доступ к 20 милям семи рыболовных рек и близлежащему озеру, где несколько раз в год проходят уроки нахлыста. Главные роли здесь отведены форели и кумже, хотя иногда встречается и хариус.
Это реки с каменистым дном, в Британии их называют «спейт-риверс» — их уровень полностью зависит от дождей. «Река в спейте» означает разлив, и ловить в ней часто невозможно. Однако если, например, Тамар разлилась, то меньшая по размеру Лид может оставаться в идеальном состоянии.
В Arundell Arms Дэвид Пилкингтон — главный по рекам и бесспорный командующий рыбалкой. Уроженец Ланкашира, но давно ставший «девонцем» и душой, и привычками, с лицом, изборождённым морщинами от солнца и опыта, и с глазами, острыми, как у ястреба. Я уверена, он может разглядеть блоху на ухе кролика на склоне дальнего холма. Он, несомненно, знает по имени каждую рыбу, цветок и птицу в радиусе 50 миль.
Но главное — отель предоставляет доступ к 20 милям семи рыболовных рек и близлежащему озеру, где несколько раз в год проходят уроки нахлыста. Главные роли здесь отведены форели и кумже, хотя иногда встречается и хариус.
Это реки с каменистым дном, в Британии их называют «спейт-риверс» — их уровень полностью зависит от дождей. «Река в спейте» означает разлив, и ловить в ней часто невозможно. Однако если, например, Тамар разлилась, то меньшая по размеру Лид может оставаться в идеальном состоянии.
В Arundell Arms Дэвид Пилкингтон — главный по рекам и бесспорный командующий рыбалкой. Уроженец Ланкашира, но давно ставший «девонцем» и душой, и привычками, с лицом, изборождённым морщинами от солнца и опыта, и с глазами, острыми, как у ястреба. Я уверена, он может разглядеть блоху на ухе кролика на склоне дальнего холма. Он, несомненно, знает по имени каждую рыбу, цветок и птицу в радиусе 50 миль.
Дэвид Пилкингтон управляет рыбалкой в отеле с 1976 года. Помимо прочего, он может посоветовать гостям, где искать лосося, какие мушки выбрать для форели, подобрать удилище, катушку и шнур, научить вас искусству заброса и починить капризную катушку. А еще его не проведешь.
Первого лосося в своей жизни я поймала на реке Тамар, используя мушку "Silver Doctor". В тот день я была одна — ни свидетелей, ни фото на память. Когда я встретилась с Дэвидом и рассказал о своем (отпущенном) трофее, он одобрительно сказал: «Хорошая работа» — а потом поднял мой подсак (прим. - "Сачек", который используют для вываживания рыбы из воды) и понюхал.
«Да, — кивнул он. — Определенно лосось. Этот запах не подделаешь».
Первого лосося в своей жизни я поймала на реке Тамар, используя мушку "Silver Doctor". В тот день я была одна — ни свидетелей, ни фото на память. Когда я встретилась с Дэвидом и рассказал о своем (отпущенном) трофее, он одобрительно сказал: «Хорошая работа» — а потом поднял мой подсак (прим. - "Сачек", который используют для вываживания рыбы из воды) и понюхал.
«Да, — кивнул он. — Определенно лосось. Этот запах не подделаешь».
Проверка на «аромат рыбы» — его способ убедиться, что ему не врут об отпущенных трофеях.
Но главное — Дэвид привьет вам глубокое уважение к девонской кумже, которую он называет «по-настоящему дикой рыбой». «Это вам не выращенная в садках «форель-дебилка». (прим. - здесь он имеет ввиду радужную, искусственно выведенную фермерскую форель)
Как устроена рыбалка на реках Девоншира:
Накануне вечером Дэвид или его правая рука Алекс Джонс выделяют вам бит (Beat) — участок реки длиной от полумили до мили, который на весь день будет только вашим. Участки чередуются: если вы рыбачите четыре дня, скорее всего, каждый раз попадете на новый.
Ваш бит записывают карандашом в списке напротив вашего имени и вывешивают на рыболовной доске в холле. Там же висит таблица, куда по итогам дня нужно внести данные: количество пойманной рыбы, вид, размер, участок и уловистую мушку.
Архив отеля хранит записи о рыбалке аж с 1933 года. Например, 27 мая 2017 года в отчете значилось 30 пойманных кумж — в основном на поденку или мушку "Black Gnat", включая четырех, пойманных автором этих строк на «маленькую серую штуку» (как она сама ее назвала).
Но главное — Дэвид привьет вам глубокое уважение к девонской кумже, которую он называет «по-настоящему дикой рыбой». «Это вам не выращенная в садках «форель-дебилка». (прим. - здесь он имеет ввиду радужную, искусственно выведенную фермерскую форель)
Как устроена рыбалка на реках Девоншира:
Накануне вечером Дэвид или его правая рука Алекс Джонс выделяют вам бит (Beat) — участок реки длиной от полумили до мили, который на весь день будет только вашим. Участки чередуются: если вы рыбачите четыре дня, скорее всего, каждый раз попадете на новый.
Ваш бит записывают карандашом в списке напротив вашего имени и вывешивают на рыболовной доске в холле. Там же висит таблица, куда по итогам дня нужно внести данные: количество пойманной рыбы, вид, размер, участок и уловистую мушку.
Архив отеля хранит записи о рыбалке аж с 1933 года. Например, 27 мая 2017 года в отчете значилось 30 пойманных кумж — в основном на поденку или мушку "Black Gnat", включая четырех, пойманных автором этих строк на «маленькую серую штуку» (как она сама ее назвала).
Не забудьте заказать ланч-бокс накануне. Я рекомендую корнуоллский пасти — пирожок с мясом и картошкой, который отлично дополнит яблоко, ломтик кекса и термос с чаем или кофе. Хотя можно выбрать и сэндвич с ростбифом, запивая его сидром или пивом.
Сердце рыболовного мира отеля — отреставрированный кокпит XVIII века в саду, один из немногих сохранившихся в Англии. Здесь, после плотного английского завтрака, вы встретитесь с Дэвидом или Алексом, чтобы обсудить предстоящий день: какие мушки взять, особенности вашего бита, состояние воды и (в сезон лосося) — какие ямы облавливать.
Однажды утром разговор среди рыбаков в кокпите вертелся вокруг «мушки-убийцы» дня — «джинглера». Это была имитация подёнки, и, поскольку стояла поздняя весна, а все реки были «форелевыми» (как выразился Дэвид), ставка на джинглер казалась беспроигрышной.
Май и июнь — лучшие месяцы для ловли форели.
Во время моего последнего визита в конце мая мне достался бит 6B на реке Вульф (одной из самых маленьких) на третий и последний день рыбалки. Форель, конечно, клевала, но за то утро с Дэвидом я узнала:
- из чего вяжется джинглер (перья петуха и куропатки);
- как смягчить ожог крапивы (размять лист щавеля и протереть кожу);
- какие породы овец пасутся рядом (суффолк, бордер-лейстер);
- как летают зимородки (несутся вдоль реки, пока не увидят человека, а затем резко сворачивают);
- чем вредны барсуки (фермеры их ненавидят — они могут заразить скот туберкулёзом);
- разницу между сеном и силосом (сено сушат, силос ферментируют — так он питательнее);
- какие цветы сигналят о начале сезона для разных рыб:
- лучшая ловля кумжи совпадает с цветением боярышника,
- морская форель активизируется во время цветения жимолости,
- лосось идёт, когда распускается наперстянка.
Сердце рыболовного мира отеля — отреставрированный кокпит XVIII века в саду, один из немногих сохранившихся в Англии. Здесь, после плотного английского завтрака, вы встретитесь с Дэвидом или Алексом, чтобы обсудить предстоящий день: какие мушки взять, особенности вашего бита, состояние воды и (в сезон лосося) — какие ямы облавливать.
Однажды утром разговор среди рыбаков в кокпите вертелся вокруг «мушки-убийцы» дня — «джинглера». Это была имитация подёнки, и, поскольку стояла поздняя весна, а все реки были «форелевыми» (как выразился Дэвид), ставка на джинглер казалась беспроигрышной.
Май и июнь — лучшие месяцы для ловли форели.
Во время моего последнего визита в конце мая мне достался бит 6B на реке Вульф (одной из самых маленьких) на третий и последний день рыбалки. Форель, конечно, клевала, но за то утро с Дэвидом я узнала:
- из чего вяжется джинглер (перья петуха и куропатки);
- как смягчить ожог крапивы (размять лист щавеля и протереть кожу);
- какие породы овец пасутся рядом (суффолк, бордер-лейстер);
- как летают зимородки (несутся вдоль реки, пока не увидят человека, а затем резко сворачивают);
- чем вредны барсуки (фермеры их ненавидят — они могут заразить скот туберкулёзом);
- разницу между сеном и силосом (сено сушат, силос ферментируют — так он питательнее);
- какие цветы сигналят о начале сезона для разных рыб:
- лучшая ловля кумжи совпадает с цветением боярышника,
- морская форель активизируется во время цветения жимолости,
- лосось идёт, когда распускается наперстянка.
Я также кое-что узнала о духе английской загородной жизни — той её отличительной черте, которая диктует кодекс поведения, выходящий далеко за рамки правильного кроя твидового пиджака.
В молодости Дэвида как-то отправили в соседнее поместье за фазанами для кухни. Когда он прибыл, главный егерь указал ему на пирамиду из птичьих тушек. «Я взял пару фазанов за лапы, — рассказывал мне Дэвид, — но егерь, пожилой мужчина, выхватил их у меня, с укоризной развернул и вернул мне уже головой вверх. "Проявляй уважение к птицам, сынок", — сказал он. Урок, который я запомнил навсегда».
В Arundell Arms такое же уважение — к рыбе. Здесь действует правило «поймал — отпусти», которое в Британии приживалось медленнее, чем в США, но отель его твёрдо поддерживает. Хотя разрешено оставлять до четырёх форелей длиной от 8 дюймов, почти все гости возвращают их в реку. В прошлом году поймали 1 657 кумж — и все 1 657 отпустили.
Но если вам всё же захочется форели к завтраку (и она соответствует размеру), можно принести улов в отель, положить на серебряное блюдо в холле, написать на клочке бумаги пожелания для шефа, свернуть записку «сигарильо» и вложить её рыбе в рот.
За 20 лет рыбалки в этом отеле я оставил себе всего одну форель. И, признаюсь, угрызения совести перевесило удовольствие от завтрака — идеально свежей жареной форели, пойманной собственными руками.
В молодости Дэвида как-то отправили в соседнее поместье за фазанами для кухни. Когда он прибыл, главный егерь указал ему на пирамиду из птичьих тушек. «Я взял пару фазанов за лапы, — рассказывал мне Дэвид, — но егерь, пожилой мужчина, выхватил их у меня, с укоризной развернул и вернул мне уже головой вверх. "Проявляй уважение к птицам, сынок", — сказал он. Урок, который я запомнил навсегда».
В Arundell Arms такое же уважение — к рыбе. Здесь действует правило «поймал — отпусти», которое в Британии приживалось медленнее, чем в США, но отель его твёрдо поддерживает. Хотя разрешено оставлять до четырёх форелей длиной от 8 дюймов, почти все гости возвращают их в реку. В прошлом году поймали 1 657 кумж — и все 1 657 отпустили.
Но если вам всё же захочется форели к завтраку (и она соответствует размеру), можно принести улов в отель, положить на серебряное блюдо в холле, написать на клочке бумаги пожелания для шефа, свернуть записку «сигарильо» и вложить её рыбе в рот.
За 20 лет рыбалки в этом отеле я оставил себе всего одну форель. И, признаюсь, угрызения совести перевесило удовольствие от завтрака — идеально свежей жареной форели, пойманной собственными руками.
Поймать форель с вересковых пустошей в одной из этих рек — настоящее достижение. Дикая кумжа умеет унизить рыбака с истинно рыбьим высокомерием, что я не раз испытывала на себе, сменяя один бит за другим.
«Если я скажу "подсекай" — подсекай, не дожидаясь конца слова», — наставляет Дэвид своих подопечных. Подсечка должна быть молниеносной. Это приказ, а не вопрос. И слишком часто я оставалась без должного результата. В большинстве случаев, поднимая удилище при первых признаках поклёвки, я ловила лишь воздух.
«Если я скажу "подсекай" — подсекай, не дожидаясь конца слова», — наставляет Дэвид своих подопечных. Подсечка должна быть молниеносной. Это приказ, а не вопрос. И слишком часто я оставалась без должного результата. В большинстве случаев, поднимая удилище при первых признаках поклёвки, я ловила лишь воздух.
Обычно гости приезжают на своих машинах, но я — нервный водитель на «неправильной», правой стороне дороги(примечание - в Великобритании "правостороннее движение" автомобилей), поэтому добираюсь поездом из Лондона до Эксетера, а оттуда на такси до Лайтона. Некоторые биты в пешей доступности от отеля, но Вульф — нет, так что я наняла Дэвида на полдня, доехала с ним до реки и договорилась о том, что он заберет меня в 16:00.
Последний день рыбалки — да и любой поездки — для меня всегда горько-сладкий. Неспроста реки так часто сравнивают с течением времени. Мои три дня на воде подходили к концу. Завтра на рассвете я уезжала в Лондон, а через несколько дней — домой, в Вашингтон.
Дэвид должен был заехать за мной в 16:00. Было около половины четвертого — тот самый момент, когда твердишь себе «ещё один заброс». Ранее я заметила крупную форель в одной из нижних ям. Как водится, она дважды проигнорировала мою мушку. С самонадеянностью я решила: эта рыба станет моим последним трофеем дня.
Последний день рыбалки — да и любой поездки — для меня всегда горько-сладкий. Неспроста реки так часто сравнивают с течением времени. Мои три дня на воде подходили к концу. Завтра на рассвете я уезжала в Лондон, а через несколько дней — домой, в Вашингтон.
Дэвид должен был заехать за мной в 16:00. Было около половины четвертого — тот самый момент, когда твердишь себе «ещё один заброс». Ранее я заметила крупную форель в одной из нижних ям. Как водится, она дважды проигнорировала мою мушку. С самонадеянностью я решила: эта рыба станет моим последним трофеем дня.
Я вернулась к той самой яме, сменила "Black Gnat" на "джинглер", крадучись пробралась по берегу, осторожно вошла в воду и сделала заброс. Две поклёвки — две пустые подсечки. Слишком медленно. Слишком резко. Неуклюже. Разве не писал Норман Маклин в «Реке, текущей сквозь всё», что с точки зрения как фактов, так и теологии, «нет ничего лучше нахлыста, чтобы лишний раз убедиться: человек — чертовски несовершенное создание»?
Но иногда нам всё же даруется мгновение благодати. Мой третий заброс стал таким моментом. Мушка мягко опустилась на воду, поплыла по течению... И вот — едва заметное прикосновение рыбы, подсечка, натяжение шнура, его изгиб. Я осторожно подвела к берегу прекрасную дикую кумжу — все 9 дюймов, с рубиновыми и черными крапинками по бокам, — с радостью отпустила её и выбралась на берег. Ровно в 16:00.
«Что скажут американцы, привыкшие к крупной рыбе в могучих реках, об этих малютках?» — поинтересовался позже в гостиничной гостиной мужчина из Суррея, пока я неспешно допивала чай с песочным печеньем. Он рыбачил на Колумбии в Тихоокеанском Северо-Западе, так что вопрос был закономерен.
Реки, на которых ловят гости отеля, далеки от могущества. Через верховья небольших рек вроде Кэри или Лид можно перешагнуть в несколько прыжков. Что до рыбы... хотя лосось здесь солидных размеров, девонской кумже медалей за габариты не видать. Особи в полкило — уже редкость; большинство не превышает 6–8 дюймов.
Я ответила, что всё зависит от личного вкуса и восприятия — эти воды скорее в духе Айзека Уолтона, чем Эрнеста Хемингуэя. (Примечание - Айзек Уолтон был искусным рыболовом. Его книга о рыбалке переиздается в Англии и во всем мире вот уже почти четыреста лет и пользуется огромной популярностью не только у любителей рыбной ловли. В ней описаны тонкости и секреты рыбного искусства, повадки рыб, «вязание» искусственных мушек для ловли форели и способы приготовления рыбных блюд. Но созерцательное настроение рыбака навевает мысли о Боге, о Вселенной и о сути бытия. Хемингуэй же известен широкой публике своими рыболовными подвигами с «крупной рыбой» ( марлином, тунцом, меч-рыбой...).
Оглядываясь назад, стоило бы просто процитировать Генри Дэвида Торо. 26 сентября 1853 года он записал в дневнике наблюдение о рыбаках на Уолденском пруду: «Я разочарован и удивлён, обнаружив, что они придают такое значение лишь рыбе, которую поймали или не сумели поймать, — и ничему более. Как будто больше там ловить нечего». Его досада была направлена на тех, кто не замечал других даров рыбалки: роя подёнок, клика гусей вдали, медового аромата цветущего боярышника. Торо понимал: наблюдательность — столь же важная для рыбака добродетель, как и правильный выбор удилища.
В нахлысте так многое происходит под поверхностью. Местные, о которых писал Торо, ловили щук-травянок, но мне хочется верить: истинно хороший рыболов — внимательный рыболов, будь то лосось, щука или «по-настоящему дикая» кумжа в прозрачных водах Девоншира.
Но иногда нам всё же даруется мгновение благодати. Мой третий заброс стал таким моментом. Мушка мягко опустилась на воду, поплыла по течению... И вот — едва заметное прикосновение рыбы, подсечка, натяжение шнура, его изгиб. Я осторожно подвела к берегу прекрасную дикую кумжу — все 9 дюймов, с рубиновыми и черными крапинками по бокам, — с радостью отпустила её и выбралась на берег. Ровно в 16:00.
«Что скажут американцы, привыкшие к крупной рыбе в могучих реках, об этих малютках?» — поинтересовался позже в гостиничной гостиной мужчина из Суррея, пока я неспешно допивала чай с песочным печеньем. Он рыбачил на Колумбии в Тихоокеанском Северо-Западе, так что вопрос был закономерен.
Реки, на которых ловят гости отеля, далеки от могущества. Через верховья небольших рек вроде Кэри или Лид можно перешагнуть в несколько прыжков. Что до рыбы... хотя лосось здесь солидных размеров, девонской кумже медалей за габариты не видать. Особи в полкило — уже редкость; большинство не превышает 6–8 дюймов.
Я ответила, что всё зависит от личного вкуса и восприятия — эти воды скорее в духе Айзека Уолтона, чем Эрнеста Хемингуэя. (Примечание - Айзек Уолтон был искусным рыболовом. Его книга о рыбалке переиздается в Англии и во всем мире вот уже почти четыреста лет и пользуется огромной популярностью не только у любителей рыбной ловли. В ней описаны тонкости и секреты рыбного искусства, повадки рыб, «вязание» искусственных мушек для ловли форели и способы приготовления рыбных блюд. Но созерцательное настроение рыбака навевает мысли о Боге, о Вселенной и о сути бытия. Хемингуэй же известен широкой публике своими рыболовными подвигами с «крупной рыбой» ( марлином, тунцом, меч-рыбой...).
Оглядываясь назад, стоило бы просто процитировать Генри Дэвида Торо. 26 сентября 1853 года он записал в дневнике наблюдение о рыбаках на Уолденском пруду: «Я разочарован и удивлён, обнаружив, что они придают такое значение лишь рыбе, которую поймали или не сумели поймать, — и ничему более. Как будто больше там ловить нечего». Его досада была направлена на тех, кто не замечал других даров рыбалки: роя подёнок, клика гусей вдали, медового аромата цветущего боярышника. Торо понимал: наблюдательность — столь же важная для рыбака добродетель, как и правильный выбор удилища.
В нахлысте так многое происходит под поверхностью. Местные, о которых писал Торо, ловили щук-травянок, но мне хочется верить: истинно хороший рыболов — внимательный рыболов, будь то лосось, щука или «по-настоящему дикая» кумжа в прозрачных водах Девоншира.
